Когда воют волки - Акилину Рибейру
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Наверху есть большой родник, который нам очень нужен…
— Да, воды там много. Но и рядом есть родники.
— Вы не знаете, сеньор Барнабе, пока мы здесь еще ничего не выстроили, мог бы кто-нибудь взять меня к себе на квартиру? Ведь управляющим-то назначен я…
— Если в деревню приезжает новый учитель, сеньор инженер, он останавливается у меня. Я прикажу приготовить вам комнату. Хотите посмотреть?
Барнабе отвел инженера в недавно отремонтированную комнату, стены которой были побелены; в комнате стоял стол, над умывальником висело зеркало. Но от мух и здесь не было спасения; весь потолок, сбитый из сосновых досок, был ими загажен. Однако Фонталва за неимением лучшего заверил, что комната ему нравится. Договорившись о плате, он собрался уходить, но Гнида снова взялся за свое:
— Мы разделаемся с этой деревенщиной, будьте спокойны! Враги порядка и Новой Португалии не дремлют, их стало слишком много, и пора за них взяться! Вот если бы этого Ребордао заковать в кандалы, дело сразу пошло бы по-другому. Тысячу раз спасибо за добро, которое вы сделали моим сыновьям! На что-нибудь другое они не годятся, а тут будут на месте! Можете на них положиться, они парни храбрые! Их самое слабое место — бабы. Через баб и случались все их неприятности… даже жизни чуть не лишились. А в остальном они парни честные — не украдут, родине не изменят, имя божье позорить не станут. В ваших руках, уважаемый сеньор, их жизнь и смерть.
— Только жизнь… Мы хотим, чтобы они жили!
Когда Фонталва после многочисленных поклонов старика и его жены, которая выскочила на крыльцо, вышел на улицу, он увидел Бруно Барнабе, любезно беседующего с шофером. От Урру-ду-Анжу до Аркабузаиша было два километра. Джип проглотил ленту дороги одним глотком и остановился, немного не доезжая до крайних домов. Сесар Фонталва вылез из машины и направился к низенькому человеку, который медленно шел по дороге, без пиджака, босой и оборванный, держа на плече мотыгу, видимо, собрался на огород. Судя по всему, это был один из многих тысяч бедняков, живущих в этих краях.
— Скажите, пожалуйста, хозяин, где здесь дом сеньора Мануэла Ловадеуша?
Человек внимательно изучил его взглядом и, видимо, убедившись, что это не шпик и не вор, ответил так, чтобы избежать нового вопроса:
— Не знаю, застанете ли вы его в это время. Ваша милость хочет поговорить с ним?..
— Да.
— Случайно не об участке?..
— Именно…
— Будете сажать деревья?
— Да, через несколько дней. А пока я приехал договориться с хозяевами участка, — сказал инженер, чтобы развеять подозрения этого человека, которые, как догадался Фонталва, он старался скрыть за чрезмерным спокойствием. Нет людей более недоверчивых, чем горцы, и поставить их перед конкретным фактом, хотя бы самым неприятным, всегда лучше, чем заронить в их душу сомнение, ибо тогда умудренные многолетним опытом крестьяне начинают рисовать себе самые мрачные картины.
— Я с добром пришел, — очень ласково начал Фонталва. — Мы все должны помириться…
Человек рассмеялся:
— Как не помириться, если у тебя силой отнимают землю!
— Ничего подобного. Горы останутся вашими…
— Еще бы! Ведь в мешке их не унесешь!
Неожиданный поворот беседы смутил инженера, но все же он произнес, стараясь говорить как можно более властно:
— И все же позовите мне сеньора Мануэла Ловадеуша или покажите его дом…
— Хорошо. Пойдемте со мной…
Они пошли по дороге. Когда миновали пустырь, крестьянин, показав на дом, одиноко стоявший среди огородов в конце улицы, сказал:
— Вот этот. Красивый дом справа принадлежит доктору Ригоберто. А дом Ловадеуша тот, что с калиткой из старых досок. Видите? Можете смело идти, собаки сейчас нет.
Сесар Фонталва направился прямо к дому с пристроенным к нему хлевом, видневшимся в глубине двора. Вдоль стены сушились на солнце охапки черного дрока. Он повернул деревянную вертушку и совсем рядом с калиткой увидел свинью, которая, разлегшись на земле, кормила целый выводок хрюкающих поросят с хвостиками, похожими на червячков. То ли он толкнул ее, то ли просто напугал, но свинья вдруг вскочила, а поросята повисли, прилипнув к ее соскам, и тоже перепугавшись, стали визжать и хрюкать на все лады, напоминая духовой оркестр, когда перед концертом музыканты настраивают свои инструменты-одни правильно, другие фальшиво.
— Есть кто-нибудь дома?.. — крикнул Фонталва, несколько смущенный поднятым им переполохом.
Послышались шаги, и в окне мелькнуло красивое личико с черными глазами и белыми зубами, окаймленное красным платочком. Казалось, повеселели даже мрачные краски окрестного пейзажа.
— Кто там?
— Сеньор Мануэл Ловадеуш здесь живет?
Девушка, как всякая истая горянка, некоторое время ничего не отвечала, взвешивая в уме, что могло бы означать появление незнакомца. Она изучала его взглядом своих то игривых, то серьезных глаз. С добром ли он пришел? Похоже, да. Стоит ли отвечать? Пожалуй. Быть может, принес что-нибудь? Нет. Может, с неприятными вестями? Да, разговор будет об участке. И она ответила, словно электронная машина, решившая уравнение:
— Здесь, но его нет дома. Сеньор насчет участка?..
— Да.
— Он пошел в Рошамбану. Он там строит дом. А вы, сеньор, простите за любопытство, не от правительства?
— От правительства, если вам так угодно. Я получил приказ и хотел бы увидеться с кем-нибудь, кто имеет вес у вас в деревне. Успокойся, девочка, мы никого не хотим заставлять силой. — И, помолчав, добавил: — Так что же, значит, сеньора Мануэла Ловадеуша нет. И долго он будет на участке? А вдруг задержится? Я не могу его ждать, это не входит в мои планы. Может кто-нибудь проводить меня туда? Я специально приехал, чтобы с ним поговорить.
— Сейчас никого не найдешь. Все работают. Но я посмотрю… Сейчас выйду.
«Интересно, какая у нее фигурка? — подумал инженер. — У этих горянок прелестные головки, а фигуры часто безобразные».
И при мысли, что сейчас она выйдет и он сможет рассматривать ее сколько угодно, Фонталва почувствовал, как горячая волна прилила к его голове, потом спустилась к сердцу и наполнила все тело радостной и приятной истомой. Еще не зная, как понимать обещание девушки, но уже плененный ее добротой и привлекательностью, он запротестовал, однако довольно вяло:
— Но я не хочу быть навязчивым…
Она ушла в глубь дома и вскоре появилась во дворе. В полумраке навеса девушка показалась ему выше среднего роста, худощавой и стройной, с маленькими грудями. На ней была кофточка из цветной ткани, застегнутая наглухо, и модная юбка, схваченная в талии.
Девушка быстро заперла дверь, положила
